Национальная онкологическая программа требует тщательного расчета

Президент Владимир Путин в майском указе 2018 г. поручил правительству разработать программу борьбы с онкологическими заболеваниями. Речь о документе идет уже давно, но поручение главы страны ускорило процесс.

Остаться в живых

Обсуждение будущей программы идет и в кабинетах чиновников, и на публичных площадках. На уходящей неделе на круглом столе «Доступность инноваций в онкологии», прошедшем 28 августа в медиацентре «Российской газеты», эксперты попытались разобраться, какое место в программе должны занимать лекарства нового поколения.

Как рассказал исполнительный директор Российского общества клинической онкологии (RUSSCO) Илья Тимофеев, в России из-за онкологии ежегодно умирает около 300 тыс. человек. «За последние десять лет нам удалось пока только стабилизировать смертность, она снизилась всего на 1%, что близко к статистической погрешности. К 2024 г. смертность должна снизиться на 6%. Сумеем ли это сделать?», – задался он вопросом.

Научные достижения в области онкологии позволяют сделать рак хроническим заболеванием. И главную роль здесь играет лекарственная терапия. «Сейчас возлагаются большие надежды на профилактику и раннюю диагностику, это необходимо, но, увы, больных с метастической формой болезни все равно много. Чтобы сохранить их жизнь, требуется лекарственное лечение», – поясняет Тимофеев.

Президент ассоциации онкологических пациентов «Здравствуй!» Ирина Боровова напомнила, что основа онкологии – это лучевая терапия, хирургия и лекарства, которые закрепляют эффект. «Именно в последнем сегменте сделан прорыв, но, к сожалению, не все новые препараты есть в распоряжении российских докторов. Проходит 10-15 лет, прежде чем они внедряются в широкую практику, а за это время мы теряем людей», – посетовала она.

Ирина Боровова рассказала, что жалобы от пациентов, поступающие на «горячую линию» ассоциации, чаще всего касаются именно лекарств. У общественников накопилось немало данных о доступности лечения для онкологических больных, но, к сожалению, пациентов не пригласили к обсуждению стратегии.

Интересно, что сами пациенты признают: абсолютно все лекарства они получить не могут. Однако им хотелось бы, чтобы был рассчитан и был гарантирован некий минимальный стандарт.

Взглянуть правде в глаза

Такой же точки зрения придерживаются и врачи. Сегодня все понимают, что даже включенные в перечни препараты не всегда доступны. «Возьмем для примера рак молочной железы. Примерно 20% пациенток имеют особую форму рака и нуждаются в приеме таргетного препарата трастузумаб. Препарат на рынке более 15 лет, уже есть дженерики, которые удешевили лечение. Но обеспеченность лекарством составляет 50-60% от общего количества нуждающихся», – отметил главный научный сотрудник отделения клинической фармакологии и химиотерапии ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина» Алексей Трякин.

Он также придерживается мнения о том, что надо сделать честный расчет, чтобы понять, что действительно государство может дать. «После этого мы будем знать, какие-то препараты государство оплачивает полностью, какие-то требуют софинансирования, а какие-то слишком дороги для нашего здравоохранения. Вспомните Великобританию, где экономическое положение лучше, чем в нашей стране, но даже там все лекарства проходят жесткий отбор», – сказал он.

Тем не менее сомнению не должна подвергаться необходимость включения в госпрограмму инновационных препаратов. Илья Тимофеев привел в пример рак почки. Еще несколько лет назад для лечения пациентов с металлическим раком почки в наличие имелись один-два препарата и прогноз для этих людей был 4-6 месяцев. Сейчас во всем мире используются уже 11 препаратов и контролировать болезнь получается 19 месяцев.

То есть благодаря применению новейших лекарств медицине удалось «отвоевать» у рака определенное количество пациентов. Аналогичная ситуация и с некоторыми другими формами рака. «Мы включаем в перечень 40 препаратов, но это не означает, что все 40 лекарств надо закупать для каждого онкологического пациента. Один из новых препаратов помогает определенной части пациентов с определенными генетическими мутациями опухоли», – пояснил Тимофеев.

Мы делили апельсин

Только где взять деньги на расширение перечня лекарств, которые государство сможет обеспечить онкобольному? Надо искать ресурсы внутри системы. Разумный подход к тратам — вот и весь секрет. Алексей Трякин привел пример. Сейчас активно стали использовать ПЭТ-КТ диагностику, но иногда случаются парадоксы, когда один пациент месяцами ждет обычное КТ, а на ПЭТ-КТ посылаются и те, кому это надо, и наоборот. А все потому что организаторы здравоохранения чересчур рьяно взялись осваивать новые технологии и чуть ли не заставляют медучреждения использовать все квоты, выделенные на ПЭТ-КТ.

Определенные шаги в направлении повышения эффективности расходов уже делаются. Начальник отдела развития и внешних коммуникаций ФГБУ «Центр экспертизы и контроля качества медицинской помощи» Нурия Мусина рассказала, что для контроля адекватности назначенного лечения обновляются подходы к способам оплаты онкологической помощи, в стандарты внедряются генетические исследования. Также сейчас обсуждается механизм, как создать единого плательщика, чтобы онкобольной был обеспечен лекарствами как в стационаре в федеральном центре, так и в регионе, куда он вернется после основного лечения.

Главное, чтобы организаторы здравоохранения смогли распределить ресурсы так, чтобы обеспечить пациентов как базовыми лекарствами, так и инновационными. Президент Всероссийского Союза пациентов Юрий Жулев говорит, что не может быть никакого противопоставления базового лечения и инноваций: «Должна быть база. Это скелет здравоохранения, но необходимы и инновации. Это зона тяжелейших компромиссов и решений».

(На фото: Ирина Боровова, Юрий Жулев, Нурия Мусина, Илья Тимофеев, Алексей Трякин)

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: